Существуют крупные вызовы — такие жесткие, однозначные, очевидные по отношению к которым сознание мобилизуется быстро. А существуют вызовы другого типа — они как-то так рассеяны. Бывает такие болезни называется, например, рассеянный склероз. Вот он рассеян. Это такие вызовы при которых на некоторой доске расставлены вот точки. В этой клеточке вот эта фигурка, в этой вот эта, клеточки не однозначные, фигурки неоднозначные.
И нужно чтобы просто сложилась некоторая композиция. В тот момент когда композиция складывается окончательно наступает смерть, а до того как она складывается ничего не наступает. В этом и есть вся опасность. Пока нет хотя бы одной из этих клеточек и на этой клеточке не стоит нужным образом фигурка, вот ее еще не поставили, ничего нет. Организм еще ничего не ощущает. Он может быть ощущает некоторую усталость, неявный дискомфорт, но это не то же самое когда подошел какой-нибудь громила и стукнул вас железной палкой по плечу. Если он вам не переломал руку, то вы ему сразу же кулаком ответите в физиономию. Вам все будет понятно. А если даже переломал вы постараетесь перехватить в другую руку какой-нибудь другой предмет и закатать ему так сказать в голову потому что вы понимаете, что он сейчас тоже будет с вами драться. Это и есть очевидные ситуации. Очевидные ситуации жестких, лобовых столкновений. Классических, если можно так выразиться.
К этой классической войне русское сознание прекрасно готово. Оно великолепно держит удар, оно просто терпит, оно при росте количества наносимых ударов оно не ломается, оно выдерживает болевой шок, оно каким-то способом способно защитить себя,оно копит энергию скажем так, борьбы или злобы неважно, слова здесь не так важны. И наконец оно переходит в контр-атаку и оно (русское сознание) доделывает все до конца.
Вот тут мои друзья, занимающиеся историей войн, что немцы всегда не доделывали чего-то до конца. Останавливались где-нибудь в трех километрах от победной точки, иногда 200 метров не доползали, иногда не могли Волгу форсировать. А русские доделывают все до конца. Они приходят в Берлин, ставят красное знамя над Рейхстагом и вешают преступников,осуждая их на Нюрнбергском процессе. Все в порядке. И высшей классикой подобного типа является отечественная война, она же вторая мировая и если верить Нью-Йорк Таймс -русские должны быть лишены статуса или как они говорят еще более отвратительно амплуа жертвы победителя в этой войне.Но это отдельный вопрос.
Здесь я хотел бы разобрать другое — понятие классической войны.
Вот это классика — вот он враг, вот он друг, вот он фронт, вот они страшные повреждения, которые враг тебе наносит, вот твое осознание, что враг абсолютный, вот твоя консолидация с другими для борьбы с врагом, наше дело правое враг будет разбит победы будет за нами. Все!
Это та идеальная война к которой русские подготовлены столетиями, в которой они всегда показывали невероятно высокие качества особенно когда были вдохновлены великой идеей.
Наступило время совершенно других войн. Вот этих диффузных, рассеянных. При которых никогда непонятно, а что значит эта фигурка, почему ее сюда поставили, а почему рядом с ней находится другая фигурка (в огороде бузина, а в Киеве дядька), какая связь между одним элементом этой композиции и другим. Таких композиционных, диффузных, интеллектуальных, изощренных войн как мне лично кажется, я не готов отстаивать это утверждение я предлагаю рассмотреть его в качестве гипотезы, специально изобретенных для того, чтобы победить русских после того, как оказалось, что во второй мировой войне в обычной классической войне их победить нельзя.
Фактически это и было сделано в ходе так называемой перестройки. К 1991 году Советский союз распался — ни один самолет не взлетел, ни один танк не двинулся, чтобы атаковать противника. Противник победил и Бжезинский назвал это победой без войны. Победа без войны — это победа в чем-то другом. Что значит победа без войны? Если холодной войны нет, то значит, есть что-то другое.
Вот это и есть что-то другое — это игра. Игра, когда фигуры расставляются довольно сложно так сказать в системе ячеек сложным образом. И когда они будут расставлены и все фигурки окажутся на нужных местах, а ты этому не противодействуешь, то наступает смерть, а до этого ничего не наступает. Нет реакции, нет противника.
Как говорили мои друзья из спецназа «враг нас предал».
Мы сейчас имеем дело с этим видом супер невидимых, интеллектуальных, изощренных войн, к которым сознание народа не подготовлено.
Могу сказать больше, что сознание ни одного народа в мире не подготовлено к подобного рода войнам. Но элита обычно ведет их (народы). Не зря вот эти термины игра связаны с элитой. «Большая игра», «великая игра», «великая шахматная доска» и т. д. И защищает народ. В сущности в этом и заключается ее (элиты) служение народу.
Наша элита в значительной степени или предала народ или играет на стороне противника или капитулировала и не хочет играть вообще или в той степени в которой она есть ультропсевдоэлита. То есть сообщество вчерашних ларечников, воров не способных ни к чему кроме того как воровать и не имеющих в мозгу даже так сказать сотой долей извилин, необходимых для того, чтобы видеть великую шахматную доску, она просто находится вне всего этого. Out off (Аут оф)!
Соответственно народу, его представителям, тому что в подобных трагических — супертрагических ситуациях называется контр-элитой, придется участвовать в войнах в которых НАРОДЫ (мира) еще никогда не участвовали.
Потому что альтернатива подобному участию в данной ситуации гибель.
Отсюда колоссальной важности задача политического образования, отсюда такая важность всему тому, что мы называем сложностью. Это не сложность ради сложности. Чем посложнее, тем лучше. Это вопрос о том, что вот так будут до определенного момента воевать, добиваясь подавляющего позиционного преимущества в сложной игре и после этого - кладите вашего ферзя на бок! Как только ферзь будет положен на бок начнутся процессы
по отношению к которым весь сегодняшний ужас меркнет.
Итак, нужно играть, рассматривая одновременно малые и большие поля, большие и малые фигуры, полуанекдотические эпизоды и крупнейшие концептуальные коллизии. Все это вместе. Именно потому, что так устроена эта диффузная война, это игра в многомерном пространстве и с множеством неопределенных переменных. То есть та специальная война, которая обрушилась на голову нашего народа. И первый тур которой, первую фазу которой мы уже проиграли. Нужно отдавать себе отчет, что мы ее проиграли. Бессмысленно по этому поводу надувать щеки. Нужно просто из этого делать выводы. Тогда следом за проигрышем под Нарвой будет Полтавская битва. И за учителей своих заздравный кубок подымаем!
Тогда мы выиграем решающую схватку в этой войне и всю войну в целом.
Пока мы всего лишь проиграли первую очень страшную схватку и оказались страшно наказаны за этот проигрыш. Но этот проигрыш в подобного рода вещах.
Еще раз повторю, что если бы не подобного рода вещи Советский Союз был бы не сокрушим.
Игра велась (против нас) по другим правилам, очень сложным правилам, в которых все инструменты классической войны не означали ничего. Как говорят математики в таких случаях — они были необходимы, но недостаточны.
Если бы у нас сейчас не было бы ядерного оружия, то с нами бы никто играть не стал. Нас бы просто долбонули ядерной дубиной по голове и все бы кончилось.
А у нас есть ядерное оружие и вести с нами классическую войн все еще представляется неэффективным. Вот тогда начинается другого типа война и она идет полным ходом на всех полях, на всех клетках, на всех уровнях, в единстве большого и малого.
© Сергей Кургинян (Суть времени 24)
Комментариев нет:
Отправить комментарий