Интервью Анатолия Вассермана. Катынь.

Интервью Анатолия Вассермана. Катынь, Смоленская область, декабрь 2015 года.

Тбилиси. ИМЭЛ и "Заря Востока"

Оригинал взят у в Тбилиси. ИМЭЛ и "Заря Востока"

Я старался максимально оттянуть написание этого поста, подождать, пока пройдет первая реакция. Прошло немало времени и пора все же написать о том, что происходит в родном городе с памятниками архитектуры. До приезда в Тбилиси я многое слышал и видел в интернете, но то, что я увидел своими глазами повергло меня в шок. От города, всегда уважающего и гордящегося своей историей я такого, честное слово, не ожидал. Та степень вандализма, с которой подходят к архитектурному наследию власти и застройщики не лезет ни в какие ворота. Впрочем, начнем с начала, с истории постройки здания, о котором главным образом пойдет речь.
В 1936 году по инициативе Лаверентия Берия состоялся закрытый конкурс на проектирование в Тбилиси филиала Института Маркса-Энгельса-Ленина, в котором приняли участие видные тбилисские и московские архитекторы. Победителем стал проект академика архитектуры, выдающегося русского и советского архитектора Алексея Викторовича Щусева.

 

Монументальное здание, выходящее главным фасадом на проспект Руставели решено в стиле неоклассицизма. При этом, в проработке деталей Цусев обращается к грузинским национальным элементам, приспасабливая тем самым здание к уже сформировавшейся застройке этой части города.

Пятиэтажное здание Института шириной более 40 метров по проспекту Руставели, имеет и объективные минусы. В частности, попытка архитектора встроить массивные формы в имеющийся ансамбль проспекта можно считать неудачным, по крайней мере это касается переноса акцентов на перпендикулярные проспекту улицы. Ширина проспекта в этом промежутке (45 метров) так же недостаточно для восприятия обемов здания. Впрочем, объемно-пространственное решение постройки, спроектированное Щусевымбыло лучшим из представленных на конкурсе вариантов.

Строительство здания длилось два года и контролировалось лично Берия, что обеспечивало четкое следование проекту и высокое качество выполненных работ.

В строительстве так же участвовал архитектор Сардарян.

Фасады здания отделаны болнисским туфом. Насколько я понял, это первая попытка использования этого материала в отделке зданий Тбилиси, что в дальнейшем приобрело массовый характер.

Фасад украшен многосичленными горельефами.



План здания симметричен и прост. Важнейшие узлы здания удобно соединены между собой.

Вестибюль, лестницы и коридоры отделаны разноцветными породами мрамора, привезенными со всех концов Грузии. Интерьеры выполнены с использованием различных драгоценных пород дерева. Люстры, ручки и прочие элементы выполнены местными мастерами по специально подготовленным чертежам.

Так выглядит фасад здания сейчас.

Высокие колонны заканчиваются массивными капителями.

Над каждой парой колонн раньше располагались барельефы Маркса, Энгельса и Ленина и Сталина.

Деталь грандиозного фриза.

С обоих боков главного фасада располагались два шести с слишним метровых горельефа с изображением Сталина. Горельефы были выполнены выдающимся грузинским скульптором, основоположником современной грузинской скульптуры, Яковом Николадзе.

"Товарищ Сталин - вождь и организатор социалистических побед"

"Товарищ Сталин - вождь и организатор большевистских кадров Закавказья".Горельефы были ликвидированы в период развенчания культу личности Сталина.

Фриз здания выполнен по эскизу скульптора Тамары Абакерия. Первоначально фриз задумывался как единое целое, но после был поделен на четыре части, посвященные различным темам: "Октябрь в Грузии", "Сельское хозяйство" и др.

А теперь о печальном. После развала Союза в здании располагались различные организации. В первой половине 1990-х там располагалось правительство Грузии, а затем первый парламент. Первый акт вандализма произошел после того, как парламент съехал в отремонтированное здание Дома правительства, а ИМЭЛ заняло министерство по делам беженцев. Уникальная библиотека Института была вынесена во двор здания и полностью сожжена...

Затем в здании "поселился" Конституционный суд Грузии и все стихло. После переноса суда в Батуми здание было продано частному инвестору, выведено из списка памятников и обречено на уничтожение.

Я читал об ужасном состоянии здания, но то, что я увидел на месте грандиозного памятника конца 1930-х, повергло меня в шок. Внутренностей, о которых я написал выше, больше не существует. Здание представляет собой руины.

Вместе с ИМЭЛом, скорее всего, будет уничтожена и значительная часть ансамбля этой части Руставели. Про "Иверию", вернее то, во что она превратилась, даже говорить ничего не хочется...

Вид здания со двора. В этом дворе произошло первое покушение на президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе.

О соседнем здании, бывшей почте, я скажу два слова чуть ниже.

И ради чего это все? Ради строительства пятизвездочного отеля Кемпински. Фасад здания компания обещает сохранить, но ожидать можно все, что угодно. После принятия "Хартии свободы" могут ликвидировать фриз. Кроме того, есть информация о том, что планируется взорвать остатки здания. Возможно, строители не справляются с разбором конструкций? Все мы помним как долго разбирали "Уши Андропова".

Вот такая жуткая картина предстанет перед нами со стороны двора, если Кемпински продолжит работы.

Возможно, в таком виде я вижу это здание в последний раз...

Рядом с ИМЭЛом расположено бывшее здание телеграфа, построенное в 1978 году по проекту В. Алекси-Месхишвили и Т. Микашавидзе. С одной стороны, оно является немного громоздким рядом с ИМЭЛом. В свое время Щусев выступал за снос старого здания телеграфа, чтобы тем самым открыть боковой фасад Института. Тем не менее, новый телеграф неплохо вписался в ансамбль проспекта Руставели и площади Респеблики. Еще несколько лет назад в этом здании бурлила жизнь.

Сейчас оно так же выпотрошено. Вернее идет процесс.

По имеющейся у меня информации, здание планируется выставить на торги уже в ближайщее время. Так же есть версия, что взрыв ИМЭЛа и манипуляции над телеграфом связаны между собой. В любом случае, Тбилиси рискует потерять уже два здания. А напротив этих двух построек, между которыми пока еще стоит памятник Мерабу Мамардашвили, происходит надругательство над другим памятником архитектуры.

Бывшее здание редакции газеты "Заря Востока" - отличный пример конструктивизма, включающий в себя как основные особенности стиля, так и попытка придать стилю национальные особенности, что видно по тем же стрельчатым аркам. Здание возведено в монолитном железобетонном каркасе в 1926-1928 годах по проекту тбилисского архитектора Д. Числиева.

Каким предстанет перед нами это здание после завершения реконструкции - неизвестно. По имеющейся информации, сейчас сохранился лишь главный фасад здания.

Задняя часть постройки снесена...

По этому поводу в январе планировались акции протеста, но активисты, судя по всему, ничего не смогли добиться. Здание так же исключено из списка памятников...

На примере этих двух зданий хорошо видно отношение к архитектурному наследию. Вы скажете, что это советское прошлое и все такое, но подобное происходит не только с памятниками соварха. "Фасадная реконструкция", "Муляжи", "Реконструкция" - все это происходит по всему Тбилиси. Либо здания рушатся от неухоженности, либо за них берутся такими способами. В данный момент происходит реконструкция проспекта Агмашенебели. Срублены все деревья на проспекте, в том числе и растения, посаженные более 100 лет назад. Что говорить о мосте через Куру, который в народе называют не иначе, как "прокладка олвейс"... Складывается ощущение, что в стране, где есть богатейшая национальная архитектурная школа, есть многолетний опыт проведения реставрации, не слышали о "научной реставрации" вообще. А кому это нужно? Это дорого и нерентабельно! Город превращается непонятно во что. Многим это нравится и кажется правильным, но такими темпами не останется ничего оригинального в уникальной застроке Тбилиси. Вместо того, чтобы развивать огромный потенциал столицы, здесь реализуются бездарные проекты зарубежных архитекторов, которые, возможно, были не востребованы за рубежом. Но здесь, при поддержке высокопоставленных лиц и инвесторов все это воплощается. И чем дальше - тем хуже. Мне кажется, пора опомниться и подумать о том, во что превращается наш родной город! Мначе, еще немного, и будет уже поздно!

 

РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ

РОССИЯ КАНДАЛЬНАЯ
Иногда, когда читаешь некоторые странички в интернете, так и хочется спросить – родной, а ты используешь элементарную логику или тебе логика по жизни не требуется, да и действительно, а что это такое – логика, и с чем ее едят?
Вот, к примеру, читаю сентенцию одного человека, видимо, кажущегося себе самому ну очень умным - "в России эти большевики так и шастали по Сибири и жили на дармовой харч за нефик делать".
И читает вот такую запись некто и думает, во житуха была-то там, в царских тюремных застенках, ссылках и каторгах – курорт…

Однако, так ли все это было на самом деле, так сказать в реальности, а не в вашем воспаленном мозгу?

Конечно, само собой логично предположить, что ссылка для декабристов или дворян-протестантов против самодержавия отличалась от условий, в которые попадали большевики, даже несмотря на то, что часть из них (большевиков) были из тех же дворян. Но существенным ли было это отличие? Так ли уж стремились царьки, сидящие в Зимнем, устроить курорт своим подданным, посягнувшим оспорить их право на власть? Напротив, они делали все, чтобы эти строптивцы никогда не вышли на свободу, а если и вышли, так сломленными и разбитыми.

Ну, вот для примера, Николай Гаврилович Чернышевский просидел в Алексеевском равелине 678 дней. Но сломать его не удалось, напротив, он написал здесь роман "Что делать?" - о новых людях. Затем царизм пытался сломать его, устроив в мае 1864 года показательную казнь. Но казнь превратилась в торжество свободомыслия и сочувствия народа к великому человеку, который рискнул осветить им новый путь жизни. Затем царь отправляет его в далекую ссылку на Нерчинскую каторгу в Кадаинскую тюрьму.


А это, на фото, тот самый "курорт" – Нерчинская каторга. Свинцово-Серебряный рудник, где политические добывали свинец и серебро к вящей пользе этого самого царька, упекшего политических в Сибирь, видимо для нагуливания жира и оздоровления их легких.

Но и это не сломало Чернышевского. Ему предлагали подать прошение царю о помиловании, но он наотрез отказался. Чернышевский в общей сложности провел в тюрьме и на каторге 20 лет. А когда он в июне 1889 года вернулся все же в Саратов, уже в октябре этого же года Николай Гаврилович скончался.

Вот такой он царский курорт.
Вам не выписать туда путевочку?

А вот народоволка, казачка Мария Федосеевна Ветрова, которая, вернувшись после пристрастного допроса в камеру Трубецкого бастиона, облила себя керосином из тусклой лампы для освещения камеры и подожгла.


Лев Толстой, лично знавшую скромную учительницу, в письме Чирткову так описывает это событие: "12 февраля: Ветрова, Марья Федоcьевна, которую вы знали и я знал, курсистка, посаженная в дом предварительного заключения по делу стачек, мало замешанная, была переведена в Петропавловскую крепость. Там, как говорят и догадываются, после допроса и оскорбления (это неизвестно еще) облила себя керосином, зажглась и на третий день умерла».

Можно только представить какие методы допроса использовали царские сатрапы, чтобы эта милая девушка пошла на такой отчаянный шаг.

4 марта 1897 года в память о Ветровой была назначена панихида. Собралась пятитысячная толпа, но перед самым началом церковной службы было объявлено, что панихида величеством запрещена. Студенческое недовольство переросло в протестную демонстрацию. Восемьсот пятьдесят ее участников были задержаны. Видимо для выписывания бесплатных путевок на дальние сибирские рудники.


А это воспоминание Елизаветы Драбкиной из книги "Большевистское подполье", чья семья, включая отца и мать, да и сама дочь Елизавета пошли по революционному пути.

Она пишет о каторге: "По камерам разносят бачки с баландой — похлебкой, в которой среди ее «водного содержания» сиротливо плавают редкие крупинки и волоконца мяса, но зато в изобилии попадаются и черные и рыжие тараканы. Чтобы хлебать закованными в кандалы руками, нужна немалая тренировка: заклепанные наглухо кандалы не снимались даже в бане. Цепь между браслетами позволяла разводить только вершков на шесть, поэтому за едой нужно тащить к лицу обе руки, и наручники все время гремели по столу. Закованного не покидало ни на минуту желание расправить руки или закинуть их за спину. Но это было невозможно, и он должен был спать, сложив руки на груди".

И она же о "Колесухе" (Амурская колесная дорога или «Колесуха» по праву занимает «почетное» место в общей системе царской каторги. Она построена, можно сказать, на арестантских костях и полита арестантской кровью):
"Cуществовал ряд способов издевательства и мучений, изобретенных здесь, на «Колесухе». Самый знаменитый из них носил название «На москитах». В тех местах по утрам, до восхода солнца, так много мошкары — москитов, что без сеток выходить нельзя. Конвоиры раздевали наказываемого донага и привязывали к дереву, а потом, распухшего, искусанного москитами до открытых ран, гнали на работу.
Зимой, когда москитов не было, обнаженных людей выгоняли на мороз и обливали водой.
Но были среди каторжного начальства и не просто звери, а звери из зверей, хваставшие тем, что они одной пулей пронизывают по двадцать заключенных. Недаром человек, побывавший на «Колесухе», сказал о ней, что она «от края и до края полита человеческой кровью».

Вот такая она незатейливая курортная романтика царизма, о которой вы так бездумно лепите, не зная НИЧЕГО ровным счетом, да и не желая знать. А зачем, так же жить проще?

А вот Иван Шеин член Обской группы РСДРП (большевик) пишет о том, как заключенных, среди которых и он сам гонит царская сатрапия по этапу:

"В морозное февральское утро заключенных выстроили во дворе Иркутской тюрьмы, сковали цепями попарно, «чтобы в дороге не разбежались», и погнали в Александровскую пересылку. Мороз крепчал, ручные кандалы, не обшитые кожей, обжигали тело, из рук сочилась кровь. Просидевшим длительные годы в тюрьмах и на каторге, идти трудно, а до ближайшего этапа 30 верст. Конвойные грубо, прикладами подгоняли отстающих. После двухдневного страшного пути — восьмой барак Александровской пересыльной тюрьмы, наполовину занятый уголовными каторжанами, ожидавшими отправки на поселение, показался нам на первых порах чуть не раем".

И далее…
"Скоро наступил час разлуки — отправки на места поселения. Начались годы лишений и мытарств. Как известно, царское самодержавие, лишив нас по суду «всех прав и состояния», отправив на вечное поселение, не платило нам ни одной копейки пособия, а загоняло туда, куда «Макар не гонял телят пасти». Умирай с голоду, да и только.
На первых порах отношение местного крестьянства к политической ссылке было довольно сдержанное, если не сказать больше. Полицейские власти, духовенство вели против нас гнусную агитацию, под влиянием которой крестьяне порой не продавали нам ничего, даже хлеба. А где найти работу, когда в глухой деревушке, куда нас поселили, насчитывалось полтора десятка дворов. Понадобилось немало времени, чтобы завоевать расположение крестьян".

Вот вам и курорт, и сказки про государственное обеспечение.
Я уже не буду тут делать акцент на то, что даже если после отбытия срока и, о чудо-чудное, вы дожили до этого светлого мига, то получали "волчий" билет и нигде и никто вас не брал на работу.
Вот такой замечательный бонус вдогонку…

Классовая борьба это не курорт, она сопряжена с великими трудностями и невероятным мужеством, терпением и способностью бороться в нечеловеческих условиях против угнетения и несправедливости.

И в то время когда одни мечтают, сидя на попе ровно, о курортах и развлекалове для себя любимых, другие идут на "эшафот", чтобы обрести лучшую долю для тех, кто ее не имеет.

Большевик Иван Шеин пиcал в своих воспоминаниях о страшной статистике выживших борцов с царизмом:

"Многие (большевики) боевые друзья погибли в застенках царских и колчаковских тюрем, многие мужественно сражались за установление и защиту власти Советов в годы гражданской войны и в партизанских отрядах, отдавая свою жизнь во имя победы Октябрьской революции. Это было замечательное поколение революционеров-большевиков.
Из 60 активных членов Обской группы, участников борьбы в годы первой революции, в живых осталось всего четыре человека (вы только вдумайтесь в эту цифру – погибло 94%). На их долю выпало великое счастье быть свидетелями и участниками грандиозного строительства коммунизма в нашей стране".